Станислав Смагин

Сегодня исполняется пять лет со дня зверского убийства бандитами и направлявшим их преступные помыслы Новым Мировым Порядком (те, кто считает это определение слишком конспирологичным, могут заменить на что-нибудь более салонное в духе «Вашингтонского консенсуса») настоящего героя и бойца, легенды и титана, настоящего Полковника – Муаммара Каддафи. Человека, почитание памяти которого уже близко к чегеваровским масштабам, а дальше имеет шансы их превзойти. Че Гевара – все-таки объект преклонения преимущественно левых, Каддафи же чтут представители почти всех идеологических и мировоззренческих позиций.

А ведь к концу нулевых-началу десятых годов казалось, что прижизненная харизма ливийского лидера поблекла, не говоря уже о потенциале к посмертной легендарности. Для антиглобалистов и противников PaxAmericana, несмотря на периодические громкие антизападные заявления и весь колорит вроде бедуинской палатки для заграничных вояжей, он стал слишком конформистом, слишком большим соглашателем с мировым гегемоном, во внутренней политике –сторонником классического социального, а не поистине альтернативного своим строем государства.

С положения неформального мэтра антизападной риторики и практики его постепенно вытеснил Уго Чавес. Для Запада, соответственно, несмотря на помянутые заявления и колоритности, Полковник стал слегка эксцентричным и «классово чуждым», но в целом вполне лояльным и договороспособным контрагентом, покаявшимся словом и долларом на предмет прежних прегрешений и даже помогавшим иным западным политикам в деликатных финансовых делах.

Отечественные либералы, которые идеологической бдительностью и ретивостью стараются быть святее папы вашингтонского, – и те признали Каддафи если не положительным, то сносным явлением. В 2009 году известный журналист и публицист Александр Баунов, регулярно продвигающий мысль о гей-парадах как фундаментальной предпосылке российской свободы, опубликовал статью «Правила поведения диктатора», апологию – в классическом смысле этого слова – основателя Джамахирии и автора «Зеленой книги». Помимо прочего, в ней почти открыто Ливия называлась примером для России в плане замирения с Западом.

Нельзя не сказать и об отношениях Полковника с собственным народом. До поры до времени они казались безоблачными, и факт – мало кто на планете, сейчас и в прошлом, сделал столько для своих сограждан. Начальный этап гражданской войны и западной агрессии против Ливии вроде бы подтверждал единство лидера и нации – всем памятны гигантские лоялистские митинги 2011 года. Увы, ближайшее будущее показало, что Каддафи любил разбалованных им ливийцев больше, чем ливийцы – его.

Но этот печальный факт еще предстояло открыть. К моменту же старта «Арабской весны» Каддафи на перекрестье объективных и субъективных оценок всех сторон виделся деятелем центристским. Явно симпатичнее Хусейна, на уровне Чаушеску и даже лучше, хотя «гений Карпат», что доказывает простой сравнительный анализ и мнение вдоволь хлебнувших за четверть века европейского шляха румын, тоже был далеко не так уж плох и кровожаден, и с Западом, кстати, большую часть правления прекрасно ладил.

В общем, все шло к славному пребыванию у руля власти до последних дней и затем – к смерти в своей постели, «при нотариусе и враче». Сложилось, однако, как во второй части гумилевского предсказания.

Союз сил, развязавших кровавую ближневосточную смуту, и западной группы их поддержки был и остается одним из самых чудовищных в мировой истории. Лишь на первый взгляд это связка была противоестественна, на деле же глобальный либерализм находился в теснейшем единстве с исламистско-племенной архаикой в жажде сноса современности, миропорядка, установленного в христианском русле, и воцарения тотальности хаоса. Разногласия у сторон были сугубо тактические, спор шел лишь о желательной глубине падения.

Каддафи со всеми его достоинствами и недостатками, точнее, именно со всеми его достоинствами и недостатками, – стал в некотором роде символом Катехона, коим был хрупкий, но относительно стабильный и не пренебрегающий табу миропорядок. Прекрасно понимаю, что применение христианской концепции Удерживающего к нехристианскому правителю спорно, к правителю неоднозначному – спорно вдвойне, а уж для человека «Третьего Рима» удвоение Катехона спорно в вопиющей степени, но все же думаю – оно имеет оправдание.

Что же до неоднозначности Полковника – многие государи всех трех Римов заслуживали данного штампа никак не меньше, часто – больше.

Каддафи, некогда пришедший к власти как пламенный революционер, закончил как пламенный контрреволюционер в самом положительном смысле – борец против всемирной революции инфернального зла. Жизнь Полковника была противоречивой, насыщенной и славной, ее последний этап – героическим, кончина – страшной, мученической и уникальной своей показательностью и поучительностью. Мы увидели реакцию на страшную расправу тех, кто сейчас с великолепными шансами претендует на управление мировым гегемоном и перевод Революции Зла в последнюю стадию. Мы поняли – эти не щадят и не останавливаются на полпути.

Очень надеюсь, что когда-нибудь в Ливии появится памятник главной фигуре в ее истории. Пока сей момент явно не очень близок. Так и ведь и у нас в России очевидна нехватка памятников многим великим русским людям и героям, от упокоившихся давно до павших буквально только что. Но когда этот дефицит будет полностью устранен, надеюсь, мы – возможно, быстрее, чем ливийцы – увековечим в камне Полковника. От народа уж точно последнего Катехона – тому, кто показал, сколь опасна в ХХI веке миссия Удерживающего и к чему нужно быть готовым остающимся ей верными.